суббота, 16 ноября 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Ystya нарисовала для меня совершенно замечательных найери и фульгата. Картинка очень живая и совсем настоящая, так что я расскажу одну старую, давно забытую сказку, некогда очень распространенную на землях анаксии.
Давным-давно, в те дни, когда Абвении еще бродили по Кэртиане под видом смертных, один фульгат увидел найери, плескавшуюся в небольшом озерце. Заинтригованный, он спустился пониже, а затем и вовсе встал на берегу, не таясь наблюдая за творением Унда. Но дева не замечала его.
- Дева вод, - обратился к ней фульгат, - выйди на берег!
Но молчание было ему ответом, прекрасная эрэа даже не бросила взгляда в сторону пламенеющего духа.
- Выйди на берег, дева вод! - повторил свою просьбу фульгат. - Я хочу видеть тебя во всей красоте!
Но лишь плеск волн был ему ответом.
- Выйди на берег, - в третий раз попросил дух, и молнии вырвались из его глаз, подпалив прибрежные камши.
Но дева не оглянулась.
- Выйди на берег или, клянусь Астрапом, я сожгу твое озеро!
Волны взметнулись, окатив фульгата холодной водой и затушив начинающийся пожар.
- Как смеешь ты, сын Астрапа, грозить своим пламенем дочери Унда? - донесся до духа журчащий голос найери.
Дева вышла из волн и опустилась на камень, по-прежнему не глядя на грозного фульгата.
- Как смеешь ты, сын Астрапа, призывать меня из волн? - продолжала она своим мелодичным голосом, в котором переливались горные родники и весенние ручьи.
Как смеешь ты, сын Астрапа, опалять своим паменем мои камыши? - голос найри набирал силу и рокотал подобно волнам прибоя, разбивающимся о скалы.
- Как ты смеешь грозить своим пламнем в вотчине Унда? - пророкотал голос девы, обрушиваясь грозным валом на духа Молний.
- Любовь вела меня, - ответил фульгат и, преклонив колена, протянул свое пламенное сердце деве Волн. - Прими мое сердце или отвергни.
Найери лукаво взглянула на мерцающий сгусток пламени. Вскинув свою изящную головку, она рассмотрела фульгата, затем снова перевела взгляд на предложенное ей сердце и коварно улыбнулась.
- Не приму я твой дар, фульгат, - ответила найери.
И, задорно рассмеявшись, окатила духа ледяной водой. Сердце зашипело и погасло. Фульгат закричал от невыносимой боли, а найери скрылась в глубоком омуте своего озерца.
Четыре дня и четыре ночи метался фульгат между землей и небом, не осмеливаясь показаться на глаза Астрапу, а затем, когда не мог больше заглушать в себе зов природы, все же пришел в чертоги Молний.
- Ты погас, - удивленно сказал Астрап, увидев фульгата. - Кто сотворил с тобой такое зло?
Но фульгат не ответил. Снова повторил Владыка Молний вопрос, и еще дважды спрашивал он, пока не нашел в себе сил фульгат признаться ему.
Разгневавшись, Астрап потребовал у братьев наказать найери, погасившую сердце фульгата. Но вступился за деву Унд и сказал:
- Много взял на себя твой фульгат, брат мой. Грозил он выжечь озеро - лишь тогда дева окатила его водой. Он замыслил зло и сам виноват.
- Он не причинил зла! - возмутился Астрап.
- Он поджег прибрежный камыш.
Долго спорили боги, пока наконец не поднялся Лит, старший из них и Хозяин Круга. И сказал Владыка Скал своим младшим братьям:
- Оба виновны. И пусть мера вина будет мерилом расплаты. Четырежды дочери Унда полюбят сынов Молний и четырежды будут отвергнуты. Четырежды сыны Астрапа полюбят дочерей Вод и четырежды не смогут добиться их любви. Я сказал. И Скалы слышали мое слово.
- Ветра слышали твое слово, - подхватил Анэм, предвкушая развлечения для себя и эвротов.
Астрапу и Унду оставалось лишь склониться перед решением Хозяина Круга. А фульгат тосковал по насмешливой найери и надеялся на то, что однажды, когда исполнится воля Лита, дева Волн все-таки отдаст ему свое сердце и он станет наконец целым. Может быть так оно и случится.
Давным-давно, в те дни, когда Абвении еще бродили по Кэртиане под видом смертных, один фульгат увидел найери, плескавшуюся в небольшом озерце. Заинтригованный, он спустился пониже, а затем и вовсе встал на берегу, не таясь наблюдая за творением Унда. Но дева не замечала его.
- Дева вод, - обратился к ней фульгат, - выйди на берег!
Но молчание было ему ответом, прекрасная эрэа даже не бросила взгляда в сторону пламенеющего духа.
- Выйди на берег, дева вод! - повторил свою просьбу фульгат. - Я хочу видеть тебя во всей красоте!
Но лишь плеск волн был ему ответом.
- Выйди на берег, - в третий раз попросил дух, и молнии вырвались из его глаз, подпалив прибрежные камши.
Но дева не оглянулась.
- Выйди на берег или, клянусь Астрапом, я сожгу твое озеро!
Волны взметнулись, окатив фульгата холодной водой и затушив начинающийся пожар.
- Как смеешь ты, сын Астрапа, грозить своим пламенем дочери Унда? - донесся до духа журчащий голос найери.
Дева вышла из волн и опустилась на камень, по-прежнему не глядя на грозного фульгата.
- Как смеешь ты, сын Астрапа, призывать меня из волн? - продолжала она своим мелодичным голосом, в котором переливались горные родники и весенние ручьи.
Как смеешь ты, сын Астрапа, опалять своим паменем мои камыши? - голос найри набирал силу и рокотал подобно волнам прибоя, разбивающимся о скалы.
- Как ты смеешь грозить своим пламнем в вотчине Унда? - пророкотал голос девы, обрушиваясь грозным валом на духа Молний.
- Любовь вела меня, - ответил фульгат и, преклонив колена, протянул свое пламенное сердце деве Волн. - Прими мое сердце или отвергни.
Найери лукаво взглянула на мерцающий сгусток пламени. Вскинув свою изящную головку, она рассмотрела фульгата, затем снова перевела взгляд на предложенное ей сердце и коварно улыбнулась.
- Не приму я твой дар, фульгат, - ответила найери.
И, задорно рассмеявшись, окатила духа ледяной водой. Сердце зашипело и погасло. Фульгат закричал от невыносимой боли, а найери скрылась в глубоком омуте своего озерца.
Четыре дня и четыре ночи метался фульгат между землей и небом, не осмеливаясь показаться на глаза Астрапу, а затем, когда не мог больше заглушать в себе зов природы, все же пришел в чертоги Молний.
- Ты погас, - удивленно сказал Астрап, увидев фульгата. - Кто сотворил с тобой такое зло?
Но фульгат не ответил. Снова повторил Владыка Молний вопрос, и еще дважды спрашивал он, пока не нашел в себе сил фульгат признаться ему.
Разгневавшись, Астрап потребовал у братьев наказать найери, погасившую сердце фульгата. Но вступился за деву Унд и сказал:
- Много взял на себя твой фульгат, брат мой. Грозил он выжечь озеро - лишь тогда дева окатила его водой. Он замыслил зло и сам виноват.
- Он не причинил зла! - возмутился Астрап.
- Он поджег прибрежный камыш.
Долго спорили боги, пока наконец не поднялся Лит, старший из них и Хозяин Круга. И сказал Владыка Скал своим младшим братьям:
- Оба виновны. И пусть мера вина будет мерилом расплаты. Четырежды дочери Унда полюбят сынов Молний и четырежды будут отвергнуты. Четырежды сыны Астрапа полюбят дочерей Вод и четырежды не смогут добиться их любви. Я сказал. И Скалы слышали мое слово.
- Ветра слышали твое слово, - подхватил Анэм, предвкушая развлечения для себя и эвротов.
Астрапу и Унду оставалось лишь склониться перед решением Хозяина Круга. А фульгат тосковал по насмешливой найери и надеялся на то, что однажды, когда исполнится воля Лита, дева Волн все-таки отдаст ему свое сердце и он станет наконец целым. Может быть так оно и случится.
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Для Ystya, которая хотела бы снова увидеть этого человека.
Часы отзвонили полночь, и эр Вальтер небрежно отложил перо в сторону, бросил короткий взгляд на подсвечники, а затем привычно прислушался. В доме было тихо, но в тишине притаились невысказанные упреки. Впрочем, этот особняк помнил многое, эта тревожная тишина была его ночным бдением. Ему привычно. За окнами также привычно бесновался мир, требовавший постоянного контроля, но здесь, в сердце старинного особняка, для одного человека был отвоеван островок спокойствия: тяжелые бархатные портьеры надежно защищали от вторжений из вне, а домашним и в голову бы не пришло беспокоить герцога в сердце его владений.
Вальтер улыбнулся и прикрыл глаза, предвкушая вечернее удовольствие. Маленькая слабость, смешной секрет, достойный его младших сыновей, нелепая тайна, но как приятно иметь нечто, что принадлежит лишь тебе одному, приятно соблюдать те ритуалы, которые он, Вальтер, выбрал сам, а не которые навязаны герцогу Придду: по праву ли рождения, по прихоти ли фортуны. Откинувшись на спинку стула, Вальтер стал вспоминать прошедший день, отыскивая в нем поводы для улыбки или одобрительного взгляда. Маленький ритуал, подсмотренный некогда у одного гальтарского философа. Ритуал, принадлежащий ему безраздельно. А впрочем, кто знает? Его дети тоже читали труды Лаброниоса, быть может кто-то из них тоже зацепился взглядом за путеводную строку? Но этого он не сможет узнать, не раскрыв своей тайны.
Закрыв глаза, герцог Придд снова заскользил взглядом по лицам придворных: не вглядываясь, но замечая. Теперь, в тишине своего кабинета, Вальтер видел то, что герцог Придд замечать не имел права. С легкой улыбкой он рассмотрел новую картину в королевских покоях — кардинал Талига известен своим безупречным вкусом. Только теперь Вальтер смог задержать взгляд на загадочном блеске скромных сережек, дерзко покачивавшихся в маленьких ушках какой-то дебютанки. Девица пресная, но ее куафер — подлинный мастер своего дела. Роскошные серьги убили бы ее, но скромные, почти теряющиеся среди искусно уложенных локонов, обещали тайну. Покинув приемную, Вальтер снова вдохнул влажный воздух королевской оранжереи и только теперь позволил себе насладиться прихотливым сплетением лиан, теперь молодой Ариго не сможет заметить странной задумчивости собеседника...
Прошедший день плавно утекал сквозь пальцы, уходил в небытие, оставляя после себя терпкое послевкусие, но Вальтеру казалось, что только теперь день был прожит им на самом деле. Только теперь, когда ночь смыла интриги и тайны преходящего сегодня, когда есть мгновение для предначальной тишины — только теперь события обретают свой истинный смысл. Вальтер Придд чувствовал, как усталость покидает его тело, как отступают заботы, как прожитый день накатив уползает назад, словно возвращающаяся в море волна прибоя. Прожить день еще раз, отбросив условности двора, ожидания врагов и союзников — прожить еще раз и усомниться в том, какой из этих дней был настоящим, это ли не счастье? Во всяком случае, это еще может порадовать.
Часы снова ожили, мелодично отбивая прошедшую четверть. Неумолимое время продолжало свой бег, напоминая о недописанных письмах, несказанных словах и необроненных намеках. Впитав ставшую неуместной улыбку, герцог Придд потянулся за пером. О пережитом заново дне напоминал теперь только слабый горько-сладкий привкус, оседающий в глубине сердца. Эр Вальтер налил себе Змеиной крови. Ночь только начиналась.
Часы отзвонили полночь, и эр Вальтер небрежно отложил перо в сторону, бросил короткий взгляд на подсвечники, а затем привычно прислушался. В доме было тихо, но в тишине притаились невысказанные упреки. Впрочем, этот особняк помнил многое, эта тревожная тишина была его ночным бдением. Ему привычно. За окнами также привычно бесновался мир, требовавший постоянного контроля, но здесь, в сердце старинного особняка, для одного человека был отвоеван островок спокойствия: тяжелые бархатные портьеры надежно защищали от вторжений из вне, а домашним и в голову бы не пришло беспокоить герцога в сердце его владений.
Вальтер улыбнулся и прикрыл глаза, предвкушая вечернее удовольствие. Маленькая слабость, смешной секрет, достойный его младших сыновей, нелепая тайна, но как приятно иметь нечто, что принадлежит лишь тебе одному, приятно соблюдать те ритуалы, которые он, Вальтер, выбрал сам, а не которые навязаны герцогу Придду: по праву ли рождения, по прихоти ли фортуны. Откинувшись на спинку стула, Вальтер стал вспоминать прошедший день, отыскивая в нем поводы для улыбки или одобрительного взгляда. Маленький ритуал, подсмотренный некогда у одного гальтарского философа. Ритуал, принадлежащий ему безраздельно. А впрочем, кто знает? Его дети тоже читали труды Лаброниоса, быть может кто-то из них тоже зацепился взглядом за путеводную строку? Но этого он не сможет узнать, не раскрыв своей тайны.
Закрыв глаза, герцог Придд снова заскользил взглядом по лицам придворных: не вглядываясь, но замечая. Теперь, в тишине своего кабинета, Вальтер видел то, что герцог Придд замечать не имел права. С легкой улыбкой он рассмотрел новую картину в королевских покоях — кардинал Талига известен своим безупречным вкусом. Только теперь Вальтер смог задержать взгляд на загадочном блеске скромных сережек, дерзко покачивавшихся в маленьких ушках какой-то дебютанки. Девица пресная, но ее куафер — подлинный мастер своего дела. Роскошные серьги убили бы ее, но скромные, почти теряющиеся среди искусно уложенных локонов, обещали тайну. Покинув приемную, Вальтер снова вдохнул влажный воздух королевской оранжереи и только теперь позволил себе насладиться прихотливым сплетением лиан, теперь молодой Ариго не сможет заметить странной задумчивости собеседника...
Прошедший день плавно утекал сквозь пальцы, уходил в небытие, оставляя после себя терпкое послевкусие, но Вальтеру казалось, что только теперь день был прожит им на самом деле. Только теперь, когда ночь смыла интриги и тайны преходящего сегодня, когда есть мгновение для предначальной тишины — только теперь события обретают свой истинный смысл. Вальтер Придд чувствовал, как усталость покидает его тело, как отступают заботы, как прожитый день накатив уползает назад, словно возвращающаяся в море волна прибоя. Прожить день еще раз, отбросив условности двора, ожидания врагов и союзников — прожить еще раз и усомниться в том, какой из этих дней был настоящим, это ли не счастье? Во всяком случае, это еще может порадовать.
Часы снова ожили, мелодично отбивая прошедшую четверть. Неумолимое время продолжало свой бег, напоминая о недописанных письмах, несказанных словах и необроненных намеках. Впитав ставшую неуместной улыбку, герцог Придд потянулся за пером. О пережитом заново дне напоминал теперь только слабый горько-сладкий привкус, оседающий в глубине сердца. Эр Вальтер налил себе Змеиной крови. Ночь только начиналась.
понедельник, 17 июня 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Концептуально настолько, насколько только можно себе представить. Вот она, душа Дома Волн!
URL записи
17.06.2013 в 18:45
Пишет hate-watching:URL записи
пятница, 07 июня 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
суббота, 25 мая 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Маски сброшены. Спрут поднимается из глубин, оставляя свои тайны на дне морском. Всплыв на поверхность - тайное становится явным. Но некоторым тайнам суждено вечно оставаться под покровом Волны.
URL записи
25.05.2013 в 12:45
Пишет Молчунья:...где же твои просторы, причалы
Что так грели меня в июле?
Море, а что это всё означало?
Море, а есть от тебя пилюли?
© Мария Межуева
Что так грели меня в июле?
Море, а что это всё означало?
Море, а есть от тебя пилюли?
© Мария Межуева
пятница, 24 мая 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Дворецкий поприветствовал юного господина, лакей отточенным жестом принял шляпу и перчатки. Все как всегда, все так, как заведено от Круга, ни одного лишнего движения. Герцог, его супруга и юные герцогини, конечно же, ожидали его в гостиной. Конечно, Корделия наигрывает что-то на клавесине, естественно, виконт Альт-Вельдер переворачивает ей ноты, Анна — скромно сидит на кушетке и слушает старших, широко распахнув свои невинные глаза. Неудивительно, ее совсем недавно выпустили из детской. В доме Савиньяка можно было появиться неожиданно, в особняке герцогов Придд — нет, наверное, это тоже традиция. Лакей услужливо распахнул дверь и доложил о прибытии графа Васспарда.
— Как ваши штудии, Вальтер? — вежливо поинтересовалась герцогиня.
— Как всегда, матушка, невыразимо скучны, — ослепительно улыбнулся Вальтер.
— Говорят, новый лектор из Агариса весьма интересен.
— Он — светский человек и знает свое место. Если вы желаете пригласить его, прием будет иметь успех.
— Пожалуй, на следующей неделе. Вальтер, я могу рассчитывать на твое присутствие?
— Ах матушка! Вы ведь знаете как я тоскую на светских мероприятиях!
— Вальтер! — воскликнула Корделия, отвлекаясь от клавесина. — Весьма негалантно с твоей стороны лишать нас праздника!
— Не хочешь же ты сказать, что без моего присутствия приема не состоится, — усмехнулся он и, подойдя к сестре, поцеловал охотно протянутые пальчики.
— Но без тебя он будет невыносим.
— Неужели твои поклонники настолько скучны, о несравненная?
— Они бывают занятны, — наморщила носик Корделия и украдкой огляделась вокруг. Штефан Альт-Вельдер едва заметно приподнял бровь, но промолчал, как обычно. Отец был занят разговором с матушкой, так что дерзкая реплика юной герцогини прошла незамеченной.
— Матушка, вас не затруднит послать приглашение графу Лэкдеми? — поинтересовался Вальтер, отходя от клавесина.
— Если ты этого желаешь, Вальтер, — кивнула герцогиня, покосившись на старшую дочь. Корделия была настолько поглощена нотами, что, казалось, не слышала ничего вокруг. — Я отправлю ему приглашение.
Как ни ждал Вальтер новой встречи, она оказалась внезапной и донельзя обыденной — он просто столкнулся с Рино в парке. Сопровождая Корделию и двух ее болтливых подруг, граф Васспард свернул на боковую аллею, надеясь ненадолго спастись от звонкого щебетания юных кокеток. Недавний собеседник возник словно бы из воздуха и подхватил Вальтера под локоть.
— Я рад вас видеть! После всех этих тайных обществ вы возвращаете мне веру в людей!
— Вы верите в людей? — поднял бровь Вальтер. — Это оригинально.
— Я их изучаю.
— Занятие, достойное всяческого уважения, — кивнул Вальтер, изящным движением поднося к носу надушенный платок. — И как продвигаются ваши исследования?
— О, вы зрите в корень, — рассмеялся Рино. — Люди беспечные безумцы, это все, что о них можно сказать.
— Все люди?
— Для вас я сделаю исключение. Скажем так: люди — беспечные безумцы, которые порхают от ночи к новому дню. Они забавны и счастливы. Есть безумцы не беспечные — это те, кто пытается постигнуть суть, не важно чего, хоть бы и тележного колеса. Они опасны, но куда опаснее безумцы, ту суть постигшие — их надо или убивать сразу, или бежать от них на другой конец света.
— Но вы их изучаете!
— А кто вам сказал, что я их не убиваю? — добродушно парировал Рино, но в его голосе прозвенела опасная нота.
— И часто вам случается убивать такого рода безумцев?
— О, нет! Раз в несколько столетий.
— Весьма нечасто, — согласился Вальтер тонко улыбнувшись. — Кто же был последним?
— Дайте подумать… Кажется, это был родич вашего беспечного друга. Но я действовал чужими руками.
— Простите Рино, мне надо найти сестру, — разговор становился Вальтеру неприятен. — Увидимся в другой день.
— Ваша сестра как раз беседует с юным Арно, не думаю, что она обрадуется, если вы нарушите это очаровательное уединение.
— Вы видели их?
— Да, на соседней аллее. Меня удивляет, что вам претит мысль об убийстве.
— Мне претят пустые разговоры.
— В таком случае, давайте поговорим об этом прекрасном городе. Удивительный случай — город, не имеющий имени…
— Карты врут? — усмехнулся Вальтер.
— Конечно! — согласился Рино. — Нет, я об этой пляске с именами.
— Есть такая версия, что Марагонский Бастард спас Кэртиану на изломе Круга Молний. Изменив имя столицы.
— Я слышал, — кивнул Рино. — Ортодоксальная секта ПЧ в своем репертуаре.
— Подлинной Чести? Я что-то слышал о них.
— Да, старая история. Возникли в начале Круга, им противостоит секта НПЧ, эти превозносят Новую Подлинную Честь.
— Кажется, главной темой их спора является судьба герцога Окделла.
— Да. Кстати, он пропал именно на Изломе, да еще и пожив в переименованной столице. Следует ли предположить, что Круг взял свою жертву? Ведь именно тогда исчез Повелитель Ветров…
— Эти двое… — Вальтер выдержал небольшую паузу, показывая, что разговор становится ему неприятен, — слишком вульгарны, — закончил он наконец. — Полагаете, Абвении удовлетворились таким подношением?
— Шутки — шутками, — пожал плечами Рино. — Однако версия о том, что столицу в конце Круга Молний спасло не переименование. Быть может, все дело в том, что и Шарль Марикьяре, и Ричард Надорэа остались в Олларии…
— Вы шутите!
— Ничуть. Алан не пережил Излома. Да и Дом Молний также изрядно проредили в те дни.
Вальтер поежился. Подобные шутки в свете приближающегося Излома не казались ему смешными. Они как раз вышли на набережную, и граф Васспард перевел взгляд на мутные воды Данара. В столице было спокойно. Люди на том берегу суетились, покрикивали, спешили по своим делам. Происходящее показалось бы непосвященному хаосом, но стоило пожить в столице подольше, как упорядоченность этого хаоса становилась очевидной.
Кабитела… 400 лет назад на улицах этого города наверное тоже царил мир, наверное ходили цветочницы, куда-то спешили прохожие, а благородные эры собирались в театр. Если театр, конечно, был 400 лет назад. Тогда этот город звался Олларией, у него была прекраснейшая во всех Золотых Землях королева, которой жители наивно гордились. Они не знали тогда, что пройдет всего несколько лет — и королева умрет родами, а город будет разрушен почти до основания. Никто не мог предположить, что очередное восстание перерастет в пламя гражданской войны, где погибнут последние Оллары, где верные трону встанут друг против друга с оружием в руках. Тогда север устоял. А впрочем, что может случиться! За 400 лет мир стал гораздо более разумным!
— Имя Кабитела больше подходит этому городу, — задумчиво произнес Рино, которого также потянуло на философский лад. — Знаете ли, эр Вальтер, здесь такая сирень… Город, утопающий в сирени может быть Кабителой — началом пространства — но принадлежать человеку не может. Равно как и носить его имя…
— Это пошло, — согласился Вальтер.
— Это по-человечески, — пожал плечами Рино. — Дать свое имя тому, что превыше тебя. Один крокодил Давенпорта чего стоит.
— Полагаете, крокодил больше Давенпорта? — прищурился Вальтер.
— Не Давенпорт его создал. Древние были мудрее нас, они принимали имена тех, кто их превосходил. Пенья, Надорэа, Борраска, Марикьяре… Сильные имена, не правда ли? Так ли велика плата за эту силу?
— Не понимаю о чем вы.
— Об одной старой легенде, эр Вальтер. Об одной очень старой легенде.
— Вот как?
— Легенды создают, чтобы помнить. Но однажды люди забывают о них.
— Некоторые легенды следует забыть, сударь.
— А некоторые — помнить.
— Рино, неужели вы всерьез полагаете, что…
— Что в древних легендах есть доля истины? Несомненно. Неужели сьентифик в вас настолько нелюбопытен, что даже тайны собственной крови представляются вам чушью? Не верю.
— Лучше расскажите мне об этой легенде, — ушел от ответа Вальтер.
— В другой раз — непременно. К нам направляется ваша сестра и, судя по ее ликующему личику, у нее есть новости. Я не желаю быть свидетелем девичьих откровений. Они утомительны.
Рино слегка поклонился и отступил на шаг. Он исчез прежде, чем Вальтер успел его окликнуть. «Что за позерство», — раздосадовано прикусил губу Вальтер, но тут же обернулся. Корделия действительно приближалась к нему быстрым шагом. Настолько быстрым, насколько позволяли приличия. Ей действительно было что рассказать.
— Арно сделал мне предложение! — воскликнула она, задыхаясь от радости.
— Отец не согласится. — покачал головой Вальтер, пытаясь приглушить восторг сестры. Его мысли были заняты таинственным знакомым.
— Тогда мы сбежим! — заявила Корделия, топнув ножкой. — В Торку. А потом вернемся. Когда герцогом станешь ты.
Создатель! Он так увлекся разговором с этой древней гальтарщиной, что не заметил… Нет!
— Попробуем уговорить отца, — примирительно пообещал он сестре. — Он желает тебе добра, может быть и не станет спорить.
— А граф Лэкдеми достаточно знатного рода! — просияла Корделия. — конечно, батюшка согласится!
Еще чего, — подумал Вальтер. Но в одном он был уверен — герцог Придд должен как можно скорее узнать о неподобающем увлечении его дочери. В худшем случае — его гнев падет на сына и наследника, но… Но отец будет благодарен, если получится предотвратить скандал.
— Как ваши штудии, Вальтер? — вежливо поинтересовалась герцогиня.
— Как всегда, матушка, невыразимо скучны, — ослепительно улыбнулся Вальтер.
— Говорят, новый лектор из Агариса весьма интересен.
— Он — светский человек и знает свое место. Если вы желаете пригласить его, прием будет иметь успех.
— Пожалуй, на следующей неделе. Вальтер, я могу рассчитывать на твое присутствие?
— Ах матушка! Вы ведь знаете как я тоскую на светских мероприятиях!
— Вальтер! — воскликнула Корделия, отвлекаясь от клавесина. — Весьма негалантно с твоей стороны лишать нас праздника!
— Не хочешь же ты сказать, что без моего присутствия приема не состоится, — усмехнулся он и, подойдя к сестре, поцеловал охотно протянутые пальчики.
— Но без тебя он будет невыносим.
— Неужели твои поклонники настолько скучны, о несравненная?
— Они бывают занятны, — наморщила носик Корделия и украдкой огляделась вокруг. Штефан Альт-Вельдер едва заметно приподнял бровь, но промолчал, как обычно. Отец был занят разговором с матушкой, так что дерзкая реплика юной герцогини прошла незамеченной.
— Матушка, вас не затруднит послать приглашение графу Лэкдеми? — поинтересовался Вальтер, отходя от клавесина.
— Если ты этого желаешь, Вальтер, — кивнула герцогиня, покосившись на старшую дочь. Корделия была настолько поглощена нотами, что, казалось, не слышала ничего вокруг. — Я отправлю ему приглашение.
Как ни ждал Вальтер новой встречи, она оказалась внезапной и донельзя обыденной — он просто столкнулся с Рино в парке. Сопровождая Корделию и двух ее болтливых подруг, граф Васспард свернул на боковую аллею, надеясь ненадолго спастись от звонкого щебетания юных кокеток. Недавний собеседник возник словно бы из воздуха и подхватил Вальтера под локоть.
— Я рад вас видеть! После всех этих тайных обществ вы возвращаете мне веру в людей!
— Вы верите в людей? — поднял бровь Вальтер. — Это оригинально.
— Я их изучаю.
— Занятие, достойное всяческого уважения, — кивнул Вальтер, изящным движением поднося к носу надушенный платок. — И как продвигаются ваши исследования?
— О, вы зрите в корень, — рассмеялся Рино. — Люди беспечные безумцы, это все, что о них можно сказать.
— Все люди?
— Для вас я сделаю исключение. Скажем так: люди — беспечные безумцы, которые порхают от ночи к новому дню. Они забавны и счастливы. Есть безумцы не беспечные — это те, кто пытается постигнуть суть, не важно чего, хоть бы и тележного колеса. Они опасны, но куда опаснее безумцы, ту суть постигшие — их надо или убивать сразу, или бежать от них на другой конец света.
— Но вы их изучаете!
— А кто вам сказал, что я их не убиваю? — добродушно парировал Рино, но в его голосе прозвенела опасная нота.
— И часто вам случается убивать такого рода безумцев?
— О, нет! Раз в несколько столетий.
— Весьма нечасто, — согласился Вальтер тонко улыбнувшись. — Кто же был последним?
— Дайте подумать… Кажется, это был родич вашего беспечного друга. Но я действовал чужими руками.
— Простите Рино, мне надо найти сестру, — разговор становился Вальтеру неприятен. — Увидимся в другой день.
— Ваша сестра как раз беседует с юным Арно, не думаю, что она обрадуется, если вы нарушите это очаровательное уединение.
— Вы видели их?
— Да, на соседней аллее. Меня удивляет, что вам претит мысль об убийстве.
— Мне претят пустые разговоры.
— В таком случае, давайте поговорим об этом прекрасном городе. Удивительный случай — город, не имеющий имени…
— Карты врут? — усмехнулся Вальтер.
— Конечно! — согласился Рино. — Нет, я об этой пляске с именами.
— Есть такая версия, что Марагонский Бастард спас Кэртиану на изломе Круга Молний. Изменив имя столицы.
— Я слышал, — кивнул Рино. — Ортодоксальная секта ПЧ в своем репертуаре.
— Подлинной Чести? Я что-то слышал о них.
— Да, старая история. Возникли в начале Круга, им противостоит секта НПЧ, эти превозносят Новую Подлинную Честь.
— Кажется, главной темой их спора является судьба герцога Окделла.
— Да. Кстати, он пропал именно на Изломе, да еще и пожив в переименованной столице. Следует ли предположить, что Круг взял свою жертву? Ведь именно тогда исчез Повелитель Ветров…
— Эти двое… — Вальтер выдержал небольшую паузу, показывая, что разговор становится ему неприятен, — слишком вульгарны, — закончил он наконец. — Полагаете, Абвении удовлетворились таким подношением?
— Шутки — шутками, — пожал плечами Рино. — Однако версия о том, что столицу в конце Круга Молний спасло не переименование. Быть может, все дело в том, что и Шарль Марикьяре, и Ричард Надорэа остались в Олларии…
— Вы шутите!
— Ничуть. Алан не пережил Излома. Да и Дом Молний также изрядно проредили в те дни.
Вальтер поежился. Подобные шутки в свете приближающегося Излома не казались ему смешными. Они как раз вышли на набережную, и граф Васспард перевел взгляд на мутные воды Данара. В столице было спокойно. Люди на том берегу суетились, покрикивали, спешили по своим делам. Происходящее показалось бы непосвященному хаосом, но стоило пожить в столице подольше, как упорядоченность этого хаоса становилась очевидной.
Кабитела… 400 лет назад на улицах этого города наверное тоже царил мир, наверное ходили цветочницы, куда-то спешили прохожие, а благородные эры собирались в театр. Если театр, конечно, был 400 лет назад. Тогда этот город звался Олларией, у него была прекраснейшая во всех Золотых Землях королева, которой жители наивно гордились. Они не знали тогда, что пройдет всего несколько лет — и королева умрет родами, а город будет разрушен почти до основания. Никто не мог предположить, что очередное восстание перерастет в пламя гражданской войны, где погибнут последние Оллары, где верные трону встанут друг против друга с оружием в руках. Тогда север устоял. А впрочем, что может случиться! За 400 лет мир стал гораздо более разумным!
— Имя Кабитела больше подходит этому городу, — задумчиво произнес Рино, которого также потянуло на философский лад. — Знаете ли, эр Вальтер, здесь такая сирень… Город, утопающий в сирени может быть Кабителой — началом пространства — но принадлежать человеку не может. Равно как и носить его имя…
— Это пошло, — согласился Вальтер.
— Это по-человечески, — пожал плечами Рино. — Дать свое имя тому, что превыше тебя. Один крокодил Давенпорта чего стоит.
— Полагаете, крокодил больше Давенпорта? — прищурился Вальтер.
— Не Давенпорт его создал. Древние были мудрее нас, они принимали имена тех, кто их превосходил. Пенья, Надорэа, Борраска, Марикьяре… Сильные имена, не правда ли? Так ли велика плата за эту силу?
— Не понимаю о чем вы.
— Об одной старой легенде, эр Вальтер. Об одной очень старой легенде.
— Вот как?
— Легенды создают, чтобы помнить. Но однажды люди забывают о них.
— Некоторые легенды следует забыть, сударь.
— А некоторые — помнить.
— Рино, неужели вы всерьез полагаете, что…
— Что в древних легендах есть доля истины? Несомненно. Неужели сьентифик в вас настолько нелюбопытен, что даже тайны собственной крови представляются вам чушью? Не верю.
— Лучше расскажите мне об этой легенде, — ушел от ответа Вальтер.
— В другой раз — непременно. К нам направляется ваша сестра и, судя по ее ликующему личику, у нее есть новости. Я не желаю быть свидетелем девичьих откровений. Они утомительны.
Рино слегка поклонился и отступил на шаг. Он исчез прежде, чем Вальтер успел его окликнуть. «Что за позерство», — раздосадовано прикусил губу Вальтер, но тут же обернулся. Корделия действительно приближалась к нему быстрым шагом. Настолько быстрым, насколько позволяли приличия. Ей действительно было что рассказать.
— Арно сделал мне предложение! — воскликнула она, задыхаясь от радости.
— Отец не согласится. — покачал головой Вальтер, пытаясь приглушить восторг сестры. Его мысли были заняты таинственным знакомым.
— Тогда мы сбежим! — заявила Корделия, топнув ножкой. — В Торку. А потом вернемся. Когда герцогом станешь ты.
Создатель! Он так увлекся разговором с этой древней гальтарщиной, что не заметил… Нет!
— Попробуем уговорить отца, — примирительно пообещал он сестре. — Он желает тебе добра, может быть и не станет спорить.
— А граф Лэкдеми достаточно знатного рода! — просияла Корделия. — конечно, батюшка согласится!
Еще чего, — подумал Вальтер. Но в одном он был уверен — герцог Придд должен как можно скорее узнать о неподобающем увлечении его дочери. В худшем случае — его гнев падет на сына и наследника, но… Но отец будет благодарен, если получится предотвратить скандал.
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
В одной из хроник утверждается, что третий сын Максимилиана Придда Юстиниан (1—92 круга Молний), будучи в Бергмарк, услышал песню о том, как юноша агм поймал огромного лилового спрута с золотой отметиной, в щупальцах которого прятался маленький спрутик, которому удалось ускользнуть. Когда юноша принес свою добычу домой, его мать пришла в ужас и заклинала его никогда больше не выходить в море, но юноша рассмеялся. Он продолжал плавать, снискав себе славу одного из самых дерзких и удачливых капитанов, затем женился на прекрасной девушке. У них родилось восемь сыновей, один другого лучше. Во время свадьбы старшего из них вся семья вышла на девяти кораблях в море, чтобы принести дары духам волн и ветра. Когда это было сделано, из глубин поднялся гигантский спрут и утянул на дно жену капитана и всех его сыновей.
Вернувшись домой, Юстиниан узнал, что герцог Максимилиан и два его старших сына неожиданно скончались. Новому герцогу намекнули, что они были отравлены в результате интриг ближайшего окружения короля Лорио, опасавшегося чрезмерного усиления семьи Приддов (планировался союз со знатной гайифской фамилией Клитамнов, дочь главы которой должна была стать женой наследника Повелителей Волн). Юстиниан никак не отреагировал на полученные известия, представился королю и подал прошение о закреплении за ним герба с поднятым волной спрутом и девиза «Из глубин» (раньше символом рода Пенья-Придд была лазоревая волна, поднимающая сверкающее серебряное сердце).
Юстиниан Придд разорвал помолвку с Клитамнами и попросил руки дочери кансилльера. Его предложение было принято. В положенное время у Юстиниана родился сын. На торжества, связанные с именованием первенца, Придд пригласил весь двор и послов Гайифы и Уэрты. Празднество посетил сам король, а эсперу на шею ребенка надел кардинал Талигойский. Почетным гостям от имени новорожденного были вручены дорогие подарки. Утром король, кансилльер и кардинал были мертвы. Смерть наступила от уколов отравленных игл, вставленных в замки гайифских шкатулок, которые открыли погибшие. Однако среди подарков этих шкатулок не было, и причастность Юстиниана Придда к убийству доказать не удалось. Ходили слухи, что за убийством стоял младший брат короля, воспользовавшийся возможностью свалить вину на герцога Придда.
Яд минувшего, часть 2
суббота, 18 мая 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Ожерелье Повелительницы Волн
Перстень главы Дома
читать дальше
Копия ритуального перстня
читать дальше
Ритуальная брошь, современная копия
читать дальше
Перстень главы Дома
читать дальше
Копия ритуального перстня
читать дальше
Ритуальная брошь, современная копия
читать дальше
понедельник, 13 мая 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Перевод со старогальтарского. Стихотворение, написанное неизвестным поэтом, посвященное неизвестной эории из Дома Волн. Судя по структуре (5 куплетов по четыре строки и 1 завершающая), а также по тематике - воспевание Дамы - написан в конце Круга Волн к.п. (датировка приблизительна, однако уже в середине первого столетия Круга Молний древние обращения к Даме, варьировавшиеся в зависимости от ее принадлежности к конкретному Великому Дому, были вытеснены унифицированным эрэа). Интересно использование ритуальной фразы "Средь Скал и Молний, средь Ветров и Волн" с нарушением порядка имен Ушедших. Возможно, это связано с постепенным вытеснением абениатства из религиозной жизни Кэртианы.
Закат отплакал, полночь настает.
Моя фокэа! О, спасите душу!
Ведь ради вас безвестный рифмоплет
Готов служить безжалостному мужу!
Не порохом, не сталью я силен.
Я духом тверд. И над пером лишь властен.
Прошу, фокэа, посети мой сон,
Да будет сном то, что не станет явью.
Страданиям поэта - грош цена.
Не отдадут ни тала, ни суана.
Не благородна кровь, но горяча.
И глубока оставленная рана.
Моя фокэа краше всех живых
Прекрасней дев, что воспевали ране.
Ее портрет я возношу на щит,
Свет ее глаз хранит на поле брани.
Фокэа, я навек у ваших ног.
Круг сменит круг, но сердце не остынет
Я не узнаю сладость ваших губ
Но подле вас я не один в пустыне.
Средь Скал и Молний, средь Ветров и Волн.
Закат отплакал, полночь настает.
Моя фокэа! О, спасите душу!
Ведь ради вас безвестный рифмоплет
Готов служить безжалостному мужу!
Не порохом, не сталью я силен.
Я духом тверд. И над пером лишь властен.
Прошу, фокэа, посети мой сон,
Да будет сном то, что не станет явью.
Страданиям поэта - грош цена.
Не отдадут ни тала, ни суана.
Не благородна кровь, но горяча.
И глубока оставленная рана.
Моя фокэа краше всех живых
Прекрасней дев, что воспевали ране.
Ее портрет я возношу на щит,
Свет ее глаз хранит на поле брани.
Фокэа, я навек у ваших ног.
Круг сменит круг, но сердце не остынет
Я не узнаю сладость ваших губ
Но подле вас я не один в пустыне.
Средь Скал и Молний, средь Ветров и Волн.
понедельник, 06 мая 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
— Ты не смог спасти меня.
Шепот волн, шорох трав, шелест листьев, зов… Он снова здесь, на краю обрыва. А за ним — синеватая бездна. Вода глубока.
— Я проснусь! — бормочет себе под нос Валентин, затравленно озираясь. — Я сплю, только сплю.
— Ты не смог спасти меня. И не хотел…
Он появляется слева, как и всегда. Проклятый брат, проклятие его души и ее спасение.
— Ты не смог спасти меня, — повторяет Джастин, глядя невидящими глазами.
Яд. Отравленное спасение и отравленная любовь. Брат. Гордый наследник и всеобщий любимец. Истинный граф Лейбе. Нет!
— Я проснусь, это сон! Это всего лишь сон! — повторяет Валентин, цепляясь за пустые слова как за заклинание. — Сон!
— Ты не смог спасти меня, — повторяет равнодушный голос уже совсем близко.
Валентин обессилено опустился на камни. Не смог. Даже не попытался. Не верил. Не предполагал…
— …сердце к сердцу — вассал, — монотонно повторяет меж тем братец детскую считалку, — кровь к крови — родич…
— Юстин, — решается Валентин. — Юстин!!!
Пустые глаза смотрят сквозь него, но все же — смотрят. И Валентин замирает, скованный ужасом! Лейе Унде, что же он там видит!
Лэйэ Унде! Сколько раз уже срывались с губ эти слова в этом месте. Сколько раз он…
— Кровь к крови — родич, — повторяет он. — Кровь за кровь…
— Нет!!!
— Кровь за кровь — плата.
— Юстин, нет!
— Кровь к крови — спасение…
Какое спасение, какое?! Валентин мечется в своей постели среди скомканных простыней, разбивая руки об острые камни. Синий взгляд! Синий взгляд проникает повсюду! Везде эта синь! Нет!
— Кровь к крови — спасение.
Отравленное спасение, ядовитая память! Нет!
— Нет! — кричит он. — Нет! Ты мертв, Юстин!
Синеглазое чудовище замирает, словно налетев на неведомую преграду.
— Мертв, — повторяют его губы. Но тут же наваждение рассеивается, и снова, — Кровь к крови…
Слышать это монотонное бормотание больше нет никаких сил.
— Юстин, Юстин! — шепчут непослушные губы.
Он пришел. Он пришел, чтобы убить. Выходцы приходят к убийцам! Это я убил его! Я не спас его! Я убил его! Это я! Я!!! Мысли кружатся в ополоумевшем водовороте, тянут ко дну, к синей бездне, ласково напевающей голосами найери, обещающими покой и забвение. Я иду! Иду! Что угодно! Все, что угодно! Только бы не видеть больше этого синего взгляда смотрящего сквозь тебя, как будто тебя уже нет. Или совсем нет. И не было. Словно ты — кукла. Словно ты — отражение в зеркале. Словно ты — …
— Тот, кто займет чужое место… — бубнит Юстин.
— Нет! Это мое место! Мое по праву! — кричит Валентин, но брат не слышит.
— Кровь к крови… — свистит выходец.
— Пей!
Валентин не выдерживает и, выхватив клинок, ударяет себя прямо в сердце. Рука ослабела и дрожит — кинжал не пронзает плоти, лишь слегка надрывает ее, но и этого довольно. Синяя молния. Алчным пламенем полыхают глаза. Тварь бросается вперед. Вот сейчас, сейчас! Сейчас эти перламутровые зубы вонзятся в горло и… Валентин вскидывает кинжал, как в фехтовальном зале, по привычке. Какая глупость! Юстин мертв — сталь его не остановит! Рука дрожит, рука наливается свинцом. Сталь тянет вниз…
— Спасибо, Вельтин.
Знакомый голос! Валентин медленно открывает зажмуренные глаза и встречается с… глазами брата! Такими знакомыми, такими родными!
— Юстин, — робко шепчет он, но из горла вырывается хрип.
— Спасибо, что убил меня еще раз…
— Юстин!
— Гирке… Я не хотел уводить… Я не хочу служить Ей, — шепчет Джастин слабея с каждым мгновением. Его глаза выцветают, а тело обращается в прах. — Я не мог переступить через твою невредившую кровь Вельтин, — доносится до него еле слышно. — Спасибо, что убил меня еще раз…
Это был сон, сон! Но утром смятая постель оказалась залита кровью. Это не было сном. Это не было явью.
Шепот волн, шорох трав, шелест листьев, зов… Он снова здесь, на краю обрыва. А за ним — синеватая бездна. Вода глубока.
— Я проснусь! — бормочет себе под нос Валентин, затравленно озираясь. — Я сплю, только сплю.
— Ты не смог спасти меня. И не хотел…
Он появляется слева, как и всегда. Проклятый брат, проклятие его души и ее спасение.
— Ты не смог спасти меня, — повторяет Джастин, глядя невидящими глазами.
Яд. Отравленное спасение и отравленная любовь. Брат. Гордый наследник и всеобщий любимец. Истинный граф Лейбе. Нет!
— Я проснусь, это сон! Это всего лишь сон! — повторяет Валентин, цепляясь за пустые слова как за заклинание. — Сон!
— Ты не смог спасти меня, — повторяет равнодушный голос уже совсем близко.
Валентин обессилено опустился на камни. Не смог. Даже не попытался. Не верил. Не предполагал…
— …сердце к сердцу — вассал, — монотонно повторяет меж тем братец детскую считалку, — кровь к крови — родич…
— Юстин, — решается Валентин. — Юстин!!!
Пустые глаза смотрят сквозь него, но все же — смотрят. И Валентин замирает, скованный ужасом! Лейе Унде, что же он там видит!
Лэйэ Унде! Сколько раз уже срывались с губ эти слова в этом месте. Сколько раз он…
— Кровь к крови — родич, — повторяет он. — Кровь за кровь…
— Нет!!!
— Кровь за кровь — плата.
— Юстин, нет!
— Кровь к крови — спасение…
Какое спасение, какое?! Валентин мечется в своей постели среди скомканных простыней, разбивая руки об острые камни. Синий взгляд! Синий взгляд проникает повсюду! Везде эта синь! Нет!
— Кровь к крови — спасение.
Отравленное спасение, ядовитая память! Нет!
— Нет! — кричит он. — Нет! Ты мертв, Юстин!
Синеглазое чудовище замирает, словно налетев на неведомую преграду.
— Мертв, — повторяют его губы. Но тут же наваждение рассеивается, и снова, — Кровь к крови…
Слышать это монотонное бормотание больше нет никаких сил.
— Юстин, Юстин! — шепчут непослушные губы.
Он пришел. Он пришел, чтобы убить. Выходцы приходят к убийцам! Это я убил его! Я не спас его! Я убил его! Это я! Я!!! Мысли кружатся в ополоумевшем водовороте, тянут ко дну, к синей бездне, ласково напевающей голосами найери, обещающими покой и забвение. Я иду! Иду! Что угодно! Все, что угодно! Только бы не видеть больше этого синего взгляда смотрящего сквозь тебя, как будто тебя уже нет. Или совсем нет. И не было. Словно ты — кукла. Словно ты — отражение в зеркале. Словно ты — …
— Тот, кто займет чужое место… — бубнит Юстин.
— Нет! Это мое место! Мое по праву! — кричит Валентин, но брат не слышит.
— Кровь к крови… — свистит выходец.
— Пей!
Валентин не выдерживает и, выхватив клинок, ударяет себя прямо в сердце. Рука ослабела и дрожит — кинжал не пронзает плоти, лишь слегка надрывает ее, но и этого довольно. Синяя молния. Алчным пламенем полыхают глаза. Тварь бросается вперед. Вот сейчас, сейчас! Сейчас эти перламутровые зубы вонзятся в горло и… Валентин вскидывает кинжал, как в фехтовальном зале, по привычке. Какая глупость! Юстин мертв — сталь его не остановит! Рука дрожит, рука наливается свинцом. Сталь тянет вниз…
— Спасибо, Вельтин.
Знакомый голос! Валентин медленно открывает зажмуренные глаза и встречается с… глазами брата! Такими знакомыми, такими родными!
— Юстин, — робко шепчет он, но из горла вырывается хрип.
— Спасибо, что убил меня еще раз…
— Юстин!
— Гирке… Я не хотел уводить… Я не хочу служить Ей, — шепчет Джастин слабея с каждым мгновением. Его глаза выцветают, а тело обращается в прах. — Я не мог переступить через твою невредившую кровь Вельтин, — доносится до него еле слышно. — Спасибо, что убил меня еще раз…
Это был сон, сон! Но утром смятая постель оказалась залита кровью. Это не было сном. Это не было явью.
понедельник, 29 апреля 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
397 год Круга Ветра. К.п.
- Так чем же ваше тайное общество отличается от прочих?
- Тем, что наше - истинное!
- Вот как…
Арно Савиньяк горяч и безрассуден - чем больше тумана - тем больше истины! Кошки закатные! Вальтер Придд шестнадцать раз пожалел о том, что согласился на эту авантюру - бездарно потраченный вечер! Уж лучше было скоротать его в университетской библиотеке. Однако идея дополнить диплом неоабвениатскими культами представлялась весьма соблазнительной. Что ж, в худшем случае он проведет скучный вечер среди экзальтированных студентов. От скуки еще никто не умер.
- Пришли.
Арно с таинственным видом позвонил в дверь четырежды. И им открыли.
- Лейе Абвение, - прошептал привратник.
- Мэратон, - не менее таинственным шепотом откликнулся Савиньяк. Дверь распахнулась, и их пропустили внутрь.
- Прошу вас, благородные эры, - поклонился привратник.
- Надо переодеться, - напомнил Арно, предлагая сокурснику хитон. - Просто набросьте поверх одежды и все.
- Разумеется, - согласился Вальтер, придирчиво разглядывая предложенное одеяние. Оно было чистым, но надеть вещь с чужого плеча?
- Хитон в цветах Унда выполнен специально для вас, - пояснил Савиньяк, заметив нерешительность Придда. - К сожалению, сыны Унда не жалуют нас…
Еще бы! - подумал Вальтер, осторожно набрасывая хламиду на плечи. - Сыны Унда славятся хорошим вкусом.
Молодые люди прошли в гостиную.
- Это Абвениарх, - прошептал Арно, указывая на тощего старичка с косматой бородой.
- Надо полагать, его посвятил Ракан в подземном храме Гальтары? - рассеянно поинтересовался Придд, разглядывая обстановку.
- Педант! - прошипел Арно, но Вальтер его не услышал. Он с умеренным любопытством изучал убранство гостиной. Антики кабитэлского периода соседствовали с грубыми подделками под Гальтары, и, что самое ужасное, с эсперами. Знаки Великих Домов, развешанные на соответствующих стенах (вероятно, стены неоабвениаты определили правильно - в конце концов компас можно одолжить в любом туристическом клубе), были выполнены в традициях мистического абвениатства начала текущего Круга. Вечер обещался быть скучным.
- Лейе Унде! - раздался над ухом каркающий голос. Вальтер вернулся в реальность и увидел, что все взгляды устремлены на него. - Сын Унда, - проскрипел самозваный Абвениарх, - поклянись своей кровью, что услышанное и увиденное тобою не покинет пределов этого дома!
- Я могу пообещать не разглашать без особенной надобности, - холодно ответил Придд, поправляя хитон. Какая наглость!
- Поклянись! - повторил старик.
- Клятва божественной кровью не может быть принесена жрецу, - невозмутимо возразил Придд. - Диакторий Гальтарский писал об этом в конце прошлого Круга Ветра.
- Честь придумали люди! - яростно воскликнул молодой человек в цветах Скал, подпрыгнув на стуле. - Люди!
- Рад видеть вас Эгмонт, - язвительно улыбнулся Придд, приветствуя вскочившего Окделла. - Люди вообще многое придумали, не так ли? Например своевременную сдачу экзаменов…
- Вы!..
- Терпение, благородные эры! Терпение, - оскалился незнакомый Вальтеру светловолосый мужчина в цветах Ветра. - Эр Придд совершенно прав. Диакторий Гальтарский был Ундемоном, а стало быть знал о чем пишет.
- Ундемон знает только часть истины! - возмутился Окделл, с ненавистью глядя на Придда. - Далеко не самую главную! Лит старше! А вы снова вырядились в цвета Ветра, Гайарэ!
Гайарэ?! Не может быть! Франциск Гайрэ, потомок чудесным образом нашедшегося монаха, совсем другой! Или здесь еще какая-то водевильная история?!
- А в следующий раз надену цвета Скал, - ухмыльнулся самозваный Гайарэ. - Или Волн, если эр Пенья не придет снова - его хитон останется бесхозным!
- Как вы смеете?!
- Благородные эры, будьте благоразумны. Каждая часть важна, - назидательно встрял старикашка, стараясь вернуть себе контроль над этим балаганом. - Ундемону ведома истина Унда, точно также как Эмнемоны Лита, Анэма и Астрапа знают свою часть. Но целое ведомо лишь Абвениарху, - продолжал он, скромно потупив очи. - И он открывает целое Ракану - в ночь Посвящения. Однако память Ракана не в силах вместить истинное знание и…
- Простите, - перебил Вальтер. - Я был уверен, что Ракан открывает целое Абвениарху, проводя обряд посвящения в подземном храме.
- Эсператисткая ложь! - воскликнул «Абвениарх». - Ложь! Ложь! Клевета! - яростно вопил он, брызжа слюной.
- Только такие как вы… - крикнул Окделл срываясь с места.
Поднялся невообразимый шум. Арно Савиньяк что-то возмущенно кричал о педантах. Вся таинственность, сколько бы ее ни было в гостиной, растворилась как дым. Небрежно поведя плечом Вальтер сбросил хитон и, развернувшись, покинул комнату. Что ж, по крайней мере он спас себе вечер.
- Вы не слишком торопитесь?
Придд обернулся, узнав голос светловолосого мужчины.
- Не слишком, - признал он, разглядывая собеседника. - Кто вы?
- Тайный абвениат, - усмехнулся он, разводя руками.
За закрытыми дверьми гостиной что-то звякнуло и воцарилась тишина.
- Опять алтарь уронили, - поморщился тайный абвениат. - Ну да новый купят.
- Алтарь я не разглядел, - признал Вальтер. - Что они используют?
- Кустарную поделку в холтийском духе.
- Какая безвкусица…
- Полностью согласен с вами.
- Идемте, продолжим разговор в другом месте.
- Вы действительно наденете цвета Волн в следующий раз?
- Скал. Надорэа слишком очаровательно злится, жаль упускать такой случай. В одном из миров Ожерелья его бы назвали няшей.
- Ох, опять эти теории об обитаемых мирах!
- Вы полагаете, что их нет?
- Любое утверждение будет бездоказательным.
- Да, - согласился собеседник, задорно тряхнув головой. - Зато я могу изобретать словечки типа «няша». Я могу придумать культуру, где обожествляют кошек или, напротив, считают друзьями собак. Можно даже вообразить себе мир, где люди проводят время, уткнувшись в экраны дистанционного общения.
- Я бы предпочел мир, в котором нет кошек, - поморщился Вальтер, вспоминая о своей аллергии. - Кстати, вы не представились.
- Гайарэ вас не устраивает?
- Мы с Франциском Гайарэ представлены.
- Вы верите в его истинность? В наш век вырождения благородного сословия эориев? - ехидно поинтересовался собеседник. - К Дому Волн это, конечно, не имеет ни малейшего отношения, - прибавил он, задорно сверкнув глазами. - Анаксы Пенья всегда чтили свою кровь.
Вальтер не смог сдержать улыбки. Грубая лесть была бы оскорбительна, если бы не тон собеседника.
- И все-таки вы не Гайарэ.
- Не Гайарэ, - согласился он. - Зовите меня Рино.
- Рино?
- Если вам нужно мое родовое имя - придумайте.
Конечно, - понял Вальтер. - Простолюдин, решивший развлечься за счет гордых эориев. А впрочем, почему бы и нет? Когда эории выставляют себя идиотами…
- А вообще - я ищу Ракана, - сообщил Рино, словно подслушав мысли Вальтера. - Не знаете, где бы его взять?
- Ракана?! - шутливо простонал Вальтер. - Все помешались на Раканах! Вам не повезло родиться, Рино - вздохнул он. - Вот в начале Круга их что бездомных кошек - где только ни находили! Дом Ветра лидировал, но и в Торке, помнится, обнаружили парочку. Я молчу про Агарис.
- И все-таки мне нужен Ракан, - вздохнул Рино. - Излом близко, а проклятые анаксы - не к добру, даже если не коронованные.
- Проклятые?
- Старая история. Но я хотел бы разобраться в ней.
- Нелегко вам придется, - покачал головой Придд. - Эрнани умел заметать следы. Лично я думаю, что Раканов у нас не осталось.
- Это не так, - возразил Рино. - Раканы есть. Кэртиане быть пока стоит Кольцо Гальтары, - процитировал он древний манускрипт. - Помните?
- Про последние времена? - рассмеялся Вальтер. - Вы же это не всерьез!
- Вы в них не верите? - полюбопытствовал Рино.
- Игнаций Дриксенский полагает, что под Кольцами Гальтары древние подразумевали эориев - каждый Великий Дом - кольцо, - ушел от ответа Придд. Признаваться в том, что подвержен суевериям, молодому ученому не хотелось. - Сакрализация власти в равной мере присуща и цивилизованным талигойцам, и холтийским варварам.
- Древние были буквальны, - покачал головой Рино. - Их метафоры всегда буквальны. Что наверху - то и внизу, не так ли? - процитировал он один из постулатов мистического абвениатства. - Конечно, каждый правитель желает укрепить свою власть, - согласился он недобро оскалившись, - но это следствие, не причина. Сейчас я должен ехать, - резко прервал разговор этот странный человек. - Но если вы найдете время на неделе - я хотел бы продолжить наш разговор. Ваша дипломная работа меня интересует.
Вальтер удивленно огляделся по сторонам. Только сейчас он заметил, что они дошли до конца квартала.
- Откуда вы знаете о моей работе?
- О, юный Савиньяк только о ней и говорил в последние дни!
- Вы из конкурирующей ложи, - понимающе усмехнулся Придд.
- Я сам себе ложа, - заявил в ответ Рино. - Тайнее некуда.
- В таком случае я буду рад продолжить наш разговор, - согласился Вальтер. Пусть это глупость и потеря времени, но новый знакомый его заинтересовал. В конце концов, этот человек забавен.
Вернувшись в свою холостяцкую квартиру, Вальтер снял с полки томик Диактория. Опальные абвениаты писали, писали много и порой язвительно. Абвениаты правоверные отвечали не менее зло. Истина или хотя бы правда оказалась погребена под слоем памфлетов, а Диакторий еще из лучших… Диакторий нашел прибежище в Доме Волн. Может быть что-то сохранилось в семейном архиве? Вальтер тоскливо посмотрел в окно, предвкушая сыновний визит в герцогский особняк.
«Формалист! Педант!» - с усмешкой припомнил он обвинения разгневанных эориев. - Не видели вы настоящих педантов, господа, - проворчал Вальтер себе под нос.
воскресенье, 28 апреля 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Диакторий Гальтарский (355 год К.В. (г. п.) - 20 год К.В. (к. п.)) - историк, поэт, философ. Абвениатский жрец, избравший путь Унда, родился в Гальтарах, в Городе Волн. В 16 лет оставил ювелирную мастерскую отца и посвятил себя религиозному служению, поступив в ученики к Клэдоху - хранителю ключей Заката, то есть хранителю преданий или древней истории. Диакторий стал Клэдохом в 390 году К.Ветра, когда его наставник изучил предание настолько полно, что смог сделаться Эмнемоном (помнящий, предсказатель). В 397 году Круга Ветра (г.п.) выступил против принятия Эрнани Раканом эсператизма, вследствие чего впал в немилость, однако нашел пристанище в домовом храме тогдашнего Повелителя Волн (см. анаксы Пенья).
Гладь моря спокойна, но бурею в миг обратится:
Сердце коршун Анэма яростно рвет из груди.
Сердце срывается вниз, но его ловят ундовы руки.
Так завершается Круг, так Другого сменяет Другой.
Жить нам четыреста лет под степенным владычеством Лита
После - четыреста лет нам метаться по воле Ветров.
Сменится Ветер Волной и покой возвестит Лебедь Унда,
Но кони Астрапа взметнутся лишь только сменится Круг.
Каждой Стихии - свой час, своя мера каждому Кругу.
Жить Кэртиане пока стоят Кольца Гальтар,
Жить Кэртиане пока к небу тянутся Башни.
Каждому Кругу - свой Дом, свой черед и свой долг.
Помни, эорий! Грядет и последняя битва.
Взгляд обращай на Закат, возвращенья Ушедших дождись.
Если они не вернутся в свой срок - чти же Дом свой, эорий.
Круг свой достойно неси, сила Крови подмогой тебе.
Вольный перевод со старогальтарского
Гладь моря спокойна, но бурею в миг обратится:
Сердце коршун Анэма яростно рвет из груди.
Сердце срывается вниз, но его ловят ундовы руки.
Так завершается Круг, так Другого сменяет Другой.
Жить нам четыреста лет под степенным владычеством Лита
После - четыреста лет нам метаться по воле Ветров.
Сменится Ветер Волной и покой возвестит Лебедь Унда,
Но кони Астрапа взметнутся лишь только сменится Круг.
Каждой Стихии - свой час, своя мера каждому Кругу.
Жить Кэртиане пока стоят Кольца Гальтар,
Жить Кэртиане пока к небу тянутся Башни.
Каждому Кругу - свой Дом, свой черед и свой долг.
Помни, эорий! Грядет и последняя битва.
Взгляд обращай на Закат, возвращенья Ушедших дождись.
Если они не вернутся в свой срок - чти же Дом свой, эорий.
Круг свой достойно неси, сила Крови подмогой тебе.
Вольный перевод со старогальтарского
суббота, 27 апреля 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
четверг, 25 апреля 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Эр Вальтер проснулся и резко сел на постели. Все хорошо. За окнами столичного особняка мирно спит Оллария, насколько этот город вообще умеет спать. Насколько вообще умеет спать мирно. Но если бы ему снились политические интриги - эр Вальтер не возражал бы - пусть себе снятся, такие запутанные, но такие обыденные. Однако интриги не снились, снилась Тварь. Он не мог сказать точно когда это случилось впервые, но сны преследовали его. Нет, она снилась не каждую ночь и даже не каждый месяц - она не приходила ровно столько, сколько требовалось, чтобы он успел забыть о ней. А затем - снилась снова. Тварь. Отвратительная лиловоглазая Тварь, смотревшая на него голодными глазами и чавкавшая, словно бедняк над миской супа. Он хотела жрать. Она хотела сожрать.
- Убирайся!
- Ж-ж-жертву!
- Убирайся!
- Ж-ж-жертву!
- Сгинь!
Она не уходила. Она хотела жрать. Она требовала жертву. Он хотел бежать от нее, но не мог - ноги отказывались повиноваться. Тварь приближалась, разевала свою отвратительную, истекающую слюной голодную пасть и… И в этот момент он просыпался. Вальтер Придд вставал и звонил прислуге, безжалостно вырывая камердинера из его мирных снов. Он уже знал, что больше не заснет.
- Юстиниан, вы обезумели?! - вышло резче, чем хотелось, но свидания с королевой - это настолько за гранью приличий… - Юстиниан!
- Да, отец, - откликнулся наследник, вскидывая бесстыжие глазищи. Сдерживаемая, но сдержанная не до конца гордая улыбка блуждала в уголках губ.
Эр Вальтер отшатнулся - глазами сына и наследника на него смотрела лиловоглазая тварь из снов.
- Ж-ж-жертву, - шипела она. - Отдай ж-ж-жертву!
Руки непроизвольно сложились в охранный знак, но супрем взял себя в руки и ледяным тоном промолвил:
- Что вы себе позволяете, Юстиниан?
- Но, отец! - лицо сына было невинным, лишь лиловые глазищи голодными омутами требовали свое. - Ее Величество так одинока… Я всего лишь нанес ей визит.
- Я запрещаю эти визиты, - вздохнул Вальтер, медленно приходя в себя. Кошмар наяву… Он плохо спал этой ночью. Он просто не выспался, вот и мнится… Всякое. Нет, конечно, ничего не было. Юстининан… Граф Васспард. Сын и наследник. Он, конечно, несколько легкомысленен, но не более. Все еще можно исправить. - Юстиниан, - заговорил он почти мягко, - пойми, королева - опасная союзница. И еще более опасная возлюбленная. Ваши встречи, как бы они ни были невинны, могут быть истолкованы превратно.
- Я люблю ее! - вскинулся наследник. - И она любит меня! Меня, - повторил он, - а не жирного Оллара!
- Она любит власть, - отрезал эр Вальтер. - Мне жаль, что вы этого не понимаете, сын мой.
- Она или вы?
- Вы что-то сказали? - Вальтер впился взглядом в наследника, но тот лишь невинно улыбался, сияя голодными лиловыми омутами.
- Нет, отец, - ответил он. - Вам, вероятно послышалось.
- Вероятно, - кивнул герцог. И ледяным тоном продолжил. - На рассвете вы отправляетесь в действующую армию. Быть может пламя войны остудит вашу горячую голову.
- Нет! - вскинулся Джастин. - Вы не можете, отец! Я не поеду!
- Позволю себе напомнить, что вы - граф Васспард и талигойский офицер, - отчеканил Вальтер. - Надеюсь, на фронтире вы вспомните в чем заключается ваш долг, Юстиниан.
- Долг? - язвительно переспросил молодой человек. - Отец, с каких пор вы заговорили о долге и чести?!
- С тех пор, как вы о них забыли, - сухо напомнил Вальтер. - Я уже написал Ноймаринену, в Торку вас проводит граф Гирке. Я запрещаю вам покидать особняк до отъезда.
Джастин вскинулся, словно желая возразить, но, столкнувшись с ледяным взглядом отца, поежился и кивнул, проглотив не то возмущение, не то насмешку.
- Как вам будет угодно мой герцог, - пропел он, отвесив придворный поклон. - Прощайте.
В его лиловых глазах бесновались и шипели Твари из сна.
- Убирайся!
- Ж-ж-жертву!
- Убирайся!
- Ж-ж-жертву!
- Сгинь!
Она не уходила. Она хотела жрать. Она требовала жертву. Он хотел бежать от нее, но не мог - ноги отказывались повиноваться. Тварь приближалась, разевала свою отвратительную, истекающую слюной голодную пасть и… И в этот момент он просыпался. Вальтер Придд вставал и звонил прислуге, безжалостно вырывая камердинера из его мирных снов. Он уже знал, что больше не заснет.
- Юстиниан, вы обезумели?! - вышло резче, чем хотелось, но свидания с королевой - это настолько за гранью приличий… - Юстиниан!
- Да, отец, - откликнулся наследник, вскидывая бесстыжие глазищи. Сдерживаемая, но сдержанная не до конца гордая улыбка блуждала в уголках губ.
Эр Вальтер отшатнулся - глазами сына и наследника на него смотрела лиловоглазая тварь из снов.
- Ж-ж-жертву, - шипела она. - Отдай ж-ж-жертву!
Руки непроизвольно сложились в охранный знак, но супрем взял себя в руки и ледяным тоном промолвил:
- Что вы себе позволяете, Юстиниан?
- Но, отец! - лицо сына было невинным, лишь лиловые глазищи голодными омутами требовали свое. - Ее Величество так одинока… Я всего лишь нанес ей визит.
- Я запрещаю эти визиты, - вздохнул Вальтер, медленно приходя в себя. Кошмар наяву… Он плохо спал этой ночью. Он просто не выспался, вот и мнится… Всякое. Нет, конечно, ничего не было. Юстининан… Граф Васспард. Сын и наследник. Он, конечно, несколько легкомысленен, но не более. Все еще можно исправить. - Юстиниан, - заговорил он почти мягко, - пойми, королева - опасная союзница. И еще более опасная возлюбленная. Ваши встречи, как бы они ни были невинны, могут быть истолкованы превратно.
- Я люблю ее! - вскинулся наследник. - И она любит меня! Меня, - повторил он, - а не жирного Оллара!
- Она любит власть, - отрезал эр Вальтер. - Мне жаль, что вы этого не понимаете, сын мой.
- Она или вы?
- Вы что-то сказали? - Вальтер впился взглядом в наследника, но тот лишь невинно улыбался, сияя голодными лиловыми омутами.
- Нет, отец, - ответил он. - Вам, вероятно послышалось.
- Вероятно, - кивнул герцог. И ледяным тоном продолжил. - На рассвете вы отправляетесь в действующую армию. Быть может пламя войны остудит вашу горячую голову.
- Нет! - вскинулся Джастин. - Вы не можете, отец! Я не поеду!
- Позволю себе напомнить, что вы - граф Васспард и талигойский офицер, - отчеканил Вальтер. - Надеюсь, на фронтире вы вспомните в чем заключается ваш долг, Юстиниан.
- Долг? - язвительно переспросил молодой человек. - Отец, с каких пор вы заговорили о долге и чести?!
- С тех пор, как вы о них забыли, - сухо напомнил Вальтер. - Я уже написал Ноймаринену, в Торку вас проводит граф Гирке. Я запрещаю вам покидать особняк до отъезда.
Джастин вскинулся, словно желая возразить, но, столкнувшись с ледяным взглядом отца, поежился и кивнул, проглотив не то возмущение, не то насмешку.
- Как вам будет угодно мой герцог, - пропел он, отвесив придворный поклон. - Прощайте.
В его лиловых глазах бесновались и шипели Твари из сна.
среда, 24 апреля 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
В приложениях и в тексте существа-помощники рисуются хтоническими чудовищами, но это неверно. Хтоническими чудовищами они могли бы изображаться во времена Культа Четверых, но Абвениаты уже ищут в окружающем мире подобие человека (см. изображение Абвениев на картине Сольеги). Найери (и другие существа) должны были наделяться человеческими чертами, точно также как греки наделяли человеческими чертами олимпийских богов и более мелких духов. Не потому, что так делали греки - просто человек ищет в мире нечто, что подобно ему, это форма самоутверждения человечества, также как форма самоутверждения отдельной личности - все судить по себе, по мерке собственного опыта.
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
- Когда Эридани женится?
- В следующем году, - заверил эпиарх, - осенью. Раканы всегда женятся осенью, но кто она, пока неизвестно.
Пламя Этерны
- В следующем году, - заверил эпиарх, - осенью. Раканы всегда женятся осенью, но кто она, пока неизвестно.
Пламя Этерны
Она придет из Осени. Она носит цвета Унда, но не фокэа* она и не алмэа**. Не известно доподлинно ни имя ее, ни облик - ибо может Она принять любой облик и любое имя. Но когда придет Она - должен Ракан взять ее в Дом свой и дать ей Имя свое. Эория - сосуд, который заполняет эорий, но Она - Чаша, хотя Он - Вино. Святое Вино да войдет в святую Чашу, и да наполнится силой Ушедших кровь Владык Кэртианы.
Семь раз приходить ей, и семь раз хранить. Семь раз и еще один. И всякий раз будет у нее два сына - владыка Крови и владыка Духа. Семь раз вставать им плечом к плечу на Изломе, семь раз свершать Кампе. И лишь на восьмой раз суждено в этой Чаше смешаться двоим. Двое отцов совершат Кампе, двое их, кому должно испить эту Чашу, двое оставят по сыну, но Мать у них будет одна. И больше не придет Она, ибо с тех пор людям решать судьбу Кэртианы.
Четыре раза по четыре года должно пройти и еще четыре года прежде, чем возьмет в свой Дом жену муж из Дома Раканов. И да свершится его брак осенью, ибо Она придет из Осени. И да будет имя его избранницы тайной для всех, ибо Она приходит нежданной. И когда придет Она - узнаешь Ее Синий Взгляд.
*фокэа - женщина, которая вышла замуж в дом Волн. В более широком смысле - женщина фокэнов. Фок, фокэны - люди Волны, поселившиеся под знаком Волн (город Волн в Гальтарах). В этой связи любопытны фок Варзов и Фукиано (в последнем сомневаюсь, но кто знает?).
**алмэа - женщина, которая принадлежит дому Волн по праву Крови. Алмеи (алмей) - мужчина, принадлежащий к Дому. В конце Гальтарского периода используется для обращения к повелителю Волн.
понедельник, 22 апреля 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Вольный перевод со страгальтарского языка
Скалы нависают над морем - не смотри, не смей! Они бьют и пенятся. И поют. Не смотри, если не уверен. Не смотри, если не уверовал, ибо Сердце Волн ты видишь в этом водовороте. Зов его повсюду и повсюду кровь его пенится. Слышишь плач найери? Слышишь зов Сердца Волн?
Скалы нависают над морем - не смотри, не смей! Просто слушай. Слушай, как бьется это сердце, слушай, как налетая на скалы оно ранит самое себя, но сокрушает препятствие. Пусть Круг сменяет Круг, сердце это не устанет, не остановится, не замрет в тишине. Время - вечность. Сердце вечного боя. Ты слышишь его стук? Видишь его биение?
Ветер наполняет паруса твоих кораблей - не верь ветру, о корабел. Доверься веслу. Волны несут твой челн, волны держат его на руках. Плоть волны рассечена твоим киль - вглядись в пенный след. Доверяй веслу, корабел, только так сможешь ты слиться с волной. Возьми в свои руки весло, доверься волнам. Вы - едины. Веришь ли ты Сердцу Волн?
Ветер наполняет паруса твоих кораблей - не верь ветру, о корабел. Просто слушай. Волна рождается в глубинах и восстает из глубин. Ей не нужен ветер, чтобы тебя присвоить. Волны помнят. Пусть Круг сменяет Круг - сердце знает. Слышишь ли ты его, корабел? Вещее сердце не дрогнет, вещее сердце не лжет. Найери отплачут свое, но сердце не смолкнет. Слышит ли этот плач твое сердце? Слышит ли оно зов волны?
Волны кругом и кругом вода. Истинное сердце - водоворот. Спрут и омут - два лика бездны. Спрут и водоворот - два лика Розы. Распуская свои лепестки, она манит, затягивает, вбирает в себя. Смена герба - лишь смена лика, смена формы, но не сути. Загляни в глаза бездне - найдешь путь к сердцу. Роза Волн восстает из глубин - удержи ее знамя.
Волны кругом и кругом вода. Ушедшим - доброй дороги. Оставшимся - времени и безвременья. Что спасет нас? Что нас погубит? Время. Распускается сердце, и пусть Круг сменяет Круг. Не забудь же свою Розу на путях земных и путях сокровенных. Да воссияет она в твоем сердце.
Молнии полыхают, но в волнах - гаснут. Слившись с волной, молния становится спрутом. Молния вне волны - пламя. Молния в волнах - сила. Не касайся молний в волнах - это стрелы. Гнев волны отдается громом - и не стало молнии. Не ищи огня, ищи света. По какому праву впустил ты на просторы морские народы молний? По какой милости бороздят моря их корабли?
Молнии полыхают, но в волнах - гаснут. Молнии освещают, но не светят, опаляют, но не греют. Нет молний в глубинах, есть они лишь на поверхности вод. Пламенный цветок - часть букета Единого Сердца. Молнии жалят. Слышишь ли ты сквозь опаляющее пламя зов волн?
Нет предела для Скал. Нет предела для Ветра. Нет предела для Волн. Нет предела для Молний. Зов каждого сердца - Зов Сердца Единого, ибо сердце у них одно. Помни зов своего Сердца - и вечно быть Сердцу всеобщему.
Скалы нависают над морем - не смотри, не смей! Они бьют и пенятся. И поют. Не смотри, если не уверен. Не смотри, если не уверовал, ибо Сердце Волн ты видишь в этом водовороте. Зов его повсюду и повсюду кровь его пенится. Слышишь плач найери? Слышишь зов Сердца Волн?
Скалы нависают над морем - не смотри, не смей! Просто слушай. Слушай, как бьется это сердце, слушай, как налетая на скалы оно ранит самое себя, но сокрушает препятствие. Пусть Круг сменяет Круг, сердце это не устанет, не остановится, не замрет в тишине. Время - вечность. Сердце вечного боя. Ты слышишь его стук? Видишь его биение?
Ветер наполняет паруса твоих кораблей - не верь ветру, о корабел. Доверься веслу. Волны несут твой челн, волны держат его на руках. Плоть волны рассечена твоим киль - вглядись в пенный след. Доверяй веслу, корабел, только так сможешь ты слиться с волной. Возьми в свои руки весло, доверься волнам. Вы - едины. Веришь ли ты Сердцу Волн?
Ветер наполняет паруса твоих кораблей - не верь ветру, о корабел. Просто слушай. Волна рождается в глубинах и восстает из глубин. Ей не нужен ветер, чтобы тебя присвоить. Волны помнят. Пусть Круг сменяет Круг - сердце знает. Слышишь ли ты его, корабел? Вещее сердце не дрогнет, вещее сердце не лжет. Найери отплачут свое, но сердце не смолкнет. Слышит ли этот плач твое сердце? Слышит ли оно зов волны?
Волны кругом и кругом вода. Истинное сердце - водоворот. Спрут и омут - два лика бездны. Спрут и водоворот - два лика Розы. Распуская свои лепестки, она манит, затягивает, вбирает в себя. Смена герба - лишь смена лика, смена формы, но не сути. Загляни в глаза бездне - найдешь путь к сердцу. Роза Волн восстает из глубин - удержи ее знамя.
Волны кругом и кругом вода. Ушедшим - доброй дороги. Оставшимся - времени и безвременья. Что спасет нас? Что нас погубит? Время. Распускается сердце, и пусть Круг сменяет Круг. Не забудь же свою Розу на путях земных и путях сокровенных. Да воссияет она в твоем сердце.
Молнии полыхают, но в волнах - гаснут. Слившись с волной, молния становится спрутом. Молния вне волны - пламя. Молния в волнах - сила. Не касайся молний в волнах - это стрелы. Гнев волны отдается громом - и не стало молнии. Не ищи огня, ищи света. По какому праву впустил ты на просторы морские народы молний? По какой милости бороздят моря их корабли?
Молнии полыхают, но в волнах - гаснут. Молнии освещают, но не светят, опаляют, но не греют. Нет молний в глубинах, есть они лишь на поверхности вод. Пламенный цветок - часть букета Единого Сердца. Молнии жалят. Слышишь ли ты сквозь опаляющее пламя зов волн?
Нет предела для Скал. Нет предела для Ветра. Нет предела для Волн. Нет предела для Молний. Зов каждого сердца - Зов Сердца Единого, ибо сердце у них одно. Помни зов своего Сердца - и вечно быть Сердцу всеобщему.
воскресенье, 21 апреля 2013
Люди говорят, что слышали плач найери? Врут. Найери не плачут. Они шепчут
Рассказывают, что перед большими событиями в герцогском кабинете появляется Дама Васспарда. Она в белом, но не бела. Одни говорят, что эта дама излучает зеленоватый свет, словно море в солнечный день. Другие - что свет этот синий, что подобен он таинственной синеве горных озер. Третьи уверены, что дама сияет лиловыми отсветами рассвета. Но, что бы ни говорили обитатели Васспарда, истина ведома лишь тем, кому довелось встретить ее, а все остальное - только лишь лики правды.
Однажды ночью эр Вальтер засиделся в кабинете допоздна. Васспард будил воспоминания, но кабинет, эта святая святых, был от них свободен. Или, точнее, там жили дружественные воспоминания, здесь мир был упорядочен, а хаос оставался снаружи. Герцог просматривал письма, но не читал их - содержание так легко угадать по форме, а если скользнувший по форме взгляд замирал на каких-то словах, то имя отправителя легко разрешало сомнения. Впрочем, танец случайно выхваченных слов, загадка их сочетаний были интересны и сами по себе.
Он не столько заметил движение, сколько ощутил на себе чужой взгляд, и медленно поднял голову. Она стояла у дверей. Светлым пятном на фоне темных стен. Цвет? Но у нее не было цвета! Хаос проник в кабинет, безопасность обернулась обманом. Он похолодел, но выражение лица осталось прежним.
- Эрэа?
Легкое любопытство, ничего больше. Герцог Придд поднялся и, церемонно склонив голову, пригласил незнакомку садиться. Призрак явно был дамой, а с дамами эр Вальтер был всегда церемонен. Даже когда они приходили нежданно. Она скользнула к предложенному креслу. Неужели Дама Васспарда действительно существует? Или он хочет, чтобы она была? Или он сходит с ума? В то, что это видение результат чьей-то неумной шутки, эр Вальтер не верил. Она была здесь. Интересно, какие у нее глаза? Почему-то различить лицо не удавалось, хотя оно у гостьи несомненно было.
- Прекрасная ночь, не правда ли?
Дама предсказуемо не ответила. Вести с призраком светскую беседу было странно, но что еще прикажете делать? Творить экзорцизмы было бы невежливо, да и Юлиан Придд в своих воспоминаниях упоминал, что Даму Васспарда не изгнать ни знаком Ожидания, ни более древними знамениями, а предок знал в магии толк.
Дрогнули свечи, призрак ожил. Тонкая рука плавно поднялась и указала куда-то направо. Эр Вальтер проследил за ней взглядом, но не увидел ничего кроме стены. Он вновь посмотрел на Даму. Та поднялась и поплыла к стене, герцог Придд шагнул следом. Дама снова подняла руку, указывая на нечто, видимое ей одной. Принадлежащий к миру живых Вальтер Придд видел лишь стену. Дама, посчитав свой долг выполненным, поплыла прочь. Проигнорировав дверь, она прошла сквозь стену.
Эр Вальтер замер наблюдая за ней. Еще юношей он видел древние планы Васспарда. Он помнил - когда-то дверь была именно там! Дама вышла в несуществующую дверь и сейчас, пройдя несуществующим коридором, поднимется по винтовой лестнице в несуществующую вот уже 300 лет башню! Или башня все-таки существует, ведь она направляется именно туда?
Он медленно развернулся к стене. Что было здесь в те времена? Что висело на этой стене? Или не висело? Или… Нет, здесь всегда была стена, - припомнил эр Вальтер старинные планы. - Закатная стена васспардского замка устояла перед натиском времени. Здесь была только она. И не было окон. Или были? Он поднял руки и легкими движениями помассировал виски. Дама Васспарда являлась в дни перемен, это единственное, о чем посчитали нужным сообщить предки. Было ли для них ее послание ясным?
Эр Вальтер взял свечу и вышел из кабинета. Он засиделся допоздна, вот и лезет в голову всякая чушь. Дама Васспарда является во времена перемен, а до Излома осталось совсем долго. Скорее всего, именно об этом она и хотела сказать, ведь герцог Эктор видел ее последним. Он почти успокоился, но дойдя до своей спальни, эр Вальтер понял, что не помнит, какого цвета были ее одежды.
Однажды ночью эр Вальтер засиделся в кабинете допоздна. Васспард будил воспоминания, но кабинет, эта святая святых, был от них свободен. Или, точнее, там жили дружественные воспоминания, здесь мир был упорядочен, а хаос оставался снаружи. Герцог просматривал письма, но не читал их - содержание так легко угадать по форме, а если скользнувший по форме взгляд замирал на каких-то словах, то имя отправителя легко разрешало сомнения. Впрочем, танец случайно выхваченных слов, загадка их сочетаний были интересны и сами по себе.
Он не столько заметил движение, сколько ощутил на себе чужой взгляд, и медленно поднял голову. Она стояла у дверей. Светлым пятном на фоне темных стен. Цвет? Но у нее не было цвета! Хаос проник в кабинет, безопасность обернулась обманом. Он похолодел, но выражение лица осталось прежним.
- Эрэа?
Легкое любопытство, ничего больше. Герцог Придд поднялся и, церемонно склонив голову, пригласил незнакомку садиться. Призрак явно был дамой, а с дамами эр Вальтер был всегда церемонен. Даже когда они приходили нежданно. Она скользнула к предложенному креслу. Неужели Дама Васспарда действительно существует? Или он хочет, чтобы она была? Или он сходит с ума? В то, что это видение результат чьей-то неумной шутки, эр Вальтер не верил. Она была здесь. Интересно, какие у нее глаза? Почему-то различить лицо не удавалось, хотя оно у гостьи несомненно было.
- Прекрасная ночь, не правда ли?
Дама предсказуемо не ответила. Вести с призраком светскую беседу было странно, но что еще прикажете делать? Творить экзорцизмы было бы невежливо, да и Юлиан Придд в своих воспоминаниях упоминал, что Даму Васспарда не изгнать ни знаком Ожидания, ни более древними знамениями, а предок знал в магии толк.
Дрогнули свечи, призрак ожил. Тонкая рука плавно поднялась и указала куда-то направо. Эр Вальтер проследил за ней взглядом, но не увидел ничего кроме стены. Он вновь посмотрел на Даму. Та поднялась и поплыла к стене, герцог Придд шагнул следом. Дама снова подняла руку, указывая на нечто, видимое ей одной. Принадлежащий к миру живых Вальтер Придд видел лишь стену. Дама, посчитав свой долг выполненным, поплыла прочь. Проигнорировав дверь, она прошла сквозь стену.
Эр Вальтер замер наблюдая за ней. Еще юношей он видел древние планы Васспарда. Он помнил - когда-то дверь была именно там! Дама вышла в несуществующую дверь и сейчас, пройдя несуществующим коридором, поднимется по винтовой лестнице в несуществующую вот уже 300 лет башню! Или башня все-таки существует, ведь она направляется именно туда?
Он медленно развернулся к стене. Что было здесь в те времена? Что висело на этой стене? Или не висело? Или… Нет, здесь всегда была стена, - припомнил эр Вальтер старинные планы. - Закатная стена васспардского замка устояла перед натиском времени. Здесь была только она. И не было окон. Или были? Он поднял руки и легкими движениями помассировал виски. Дама Васспарда являлась в дни перемен, это единственное, о чем посчитали нужным сообщить предки. Было ли для них ее послание ясным?
Эр Вальтер взял свечу и вышел из кабинета. Он засиделся допоздна, вот и лезет в голову всякая чушь. Дама Васспарда является во времена перемен, а до Излома осталось совсем долго. Скорее всего, именно об этом она и хотела сказать, ведь герцог Эктор видел ее последним. Он почти успокоился, но дойдя до своей спальни, эр Вальтер понял, что не помнит, какого цвета были ее одежды.